Иллюстрации: Тим Яржомбек

Что-то в воздухе

Парфюмерный критик и писательница Ксения Крушинская рассуждает о том, чем пахнет Москва, и рассказывает, при чем здесь железная дорога и как запах спального района отличается от запаха Патриарших.

У любимого многими парфюмерного бренда Le Labo есть целая линейка, посвященная запахам городов. Париж у них пахнет ванилью — невесомой и почти не сладкой — Даллас свежими простынями в отеле, Нью-Йорк — бодрыми цитрусами и букетом из белых цветов, Лондон — потемневшим дымным деревом. Москва же — смешением из согревающих нот бензоина (аромат так и называется Benjoin 19), амбры, кедра и ладана. Все вместе звучит до странности знакомо — напоминает о теплом, солоноватом запахе железнодорожных станций, который в Москве — и почему-то именно в ней — кажется особенно мощным. Мне, например, однажды достаточно было понюхать волосы любимого человека, чтобы понять, что он шел ко мне мимо вокзала. Так плотно, как в нашей столице, железнодорожные пути не пахнут почему-то нигде — хотя креозот, вещество, которое, вроде бы, ответственно за этот специфический аромат, используют для пропитки рельс в большинстве крупных городов мира. Создателям Le Labo и парфюмеру Франку Фельклю (он же, кстати, в свое время собрал главный бестселлер марки Santal 33) можно поапплодировать — ольфакторный отпечаток Москвы у них получился на удивление точным. Не обошлось и без отсылок к Толстому — куда же без Льва Николаевича, если речь идет о «загадочной русской душе»? Основатели Le Labo Фабрис Пено и Эдди Роски утверждают, что Benjoin 19 посвящен «Анне Карениной», а точнее, той сцене в романе, где Анна впервые встречается с Вронским — произошло это, как мы помним, как раз на вокзале в Москве. В общем, все неслучайно.

Цветовые зоны на этой пестрой ольфакторной карте меняются от района к району. У метро, если вы живете не в самом центре, вас, словно теплой волной, обдает запахом шаурмы (как вариант — курицы гриль) из ближайшей к переходу точки общепита. Запах этот плотный, влажный и такой жирный, что кажется, будто жир от куриной кожицы теперь покрывает ворсинки меха на вашем воротнике. Спустившись в метро, вы пару секунд пробиваетесь сквозь запах нечистот (иногда, если в переходе торгуют цветами, он причудливо миксуется с запахом бордовых роз и увядших в расцвете лет пионов), затем, оказавшись уже на перроне, а потом и в поезде, вдыхаете причудливую какофонию. Здесь пахнет туалетной водой, одеколоном, кремом для бритья, шампунем, чьими-то вспотевшими волосами. Зимой — намокшими дубленками, летом — несвежими воротничками рубашек. Чебуреком с бараниной, который кто-то второпях съел на завтрак, и водкой, которой его сосед по поручню слева запивал одинокий ужин вчера вечером. Находится в этом плотном воздухе место запаху крема для обуви и для лица, жевательной резинки, кофе из пластикового стаканчика, новенькой кожаной сумки и чьей-то выкуренной второпях, перед тем как спуститься в переход, ментоловой сигареты.