Текст: Мария Бессмертная
На партнерских правах
Дизайнеры одежды и архитекторы, в сущности, занимаются одним и тем же делом — созданием пространства, в котором мы живем. Разница только в масштабе — одни работают с пропорциями тела, другие — с пропорциями города. Но иногда они встречаются и делают что-то вместе. Мы вспомнили самые выдающиеся примеры их совместной работы и разобрались, как через кроссовки и кварталы можно выражать одни и те же идеи. Нравится12:03
Штаб-квартира ООН в Нью-Йорке и кеды авторства Оскара Нимейера. Оба объекта, хоть и разные по масштабу, воплощают коммунистические идеи
Коммунистическая партия и кеды
Оскар Нимейер + Converse
Когда в 2011 году стало известно, что с Converse будет сотрудничать бразилец Оскар Нимейер, пионер и экспериментатор в области железобетонной архитектуры, автор штаб-квартиры ООН в Нью-Йорке, центра французской компартии в Париже и просто всех основных зданий столицы Бразилии, регулярно называемых главным архитектурным ансамблем века, многие, мягко говоря, были удивлены. На самом деле, это сотрудничество странным казалось только на первый взгляд. При более внимательном рассмотрении, разумеется, выяснилось, что у одного из главных левых интеллектуалов ХХ века и американской компании, выпускающей самые знаменитые кеды в мире и начинавшей с производства обуви для баскетболистов и военных, есть кое-что общее.
Это общее лежало не буквально в области дизайна, а в области идей. Тут надо оговориться и сказать, что Нимейер был не только великим архитектором, но и не менее великим коммунистом. Он работал в то время, когда слова «авангард», «счастье», «социальное равенство» и «свобода» были не пустым звуком. И в своих работах Нимейер, который в 1954 году основал журнал «Модуло» (для него писали не только бразильские леваки, но и Жан-Поль Сартр), а с 1992 по 1996 год был председателем Бразильской коммунистической партии, приближал светлое будущее, как мог. В то время как Нимейер издавал «Модуло», Converse благополучно стали обязательной обувью контркультурной молодежи. После того как их кеды надел «бунтарь без причины» Джеймс Дин, конверсы стали символом протеста против буржуазного общества «взрослых».
В 2012-м на классических высоких кедах Chuck Taylor появился написанный от руки знаменитый девиз Нимейера: «Меня привлекает не прямой угол, не прямая, жесткая и негибкая линия, созданная человеком. Меня привлекает свободный и чувственный изгиб — изгиб, который я нахожу в горах моей страны, в извилистом течении ее рек, в теле любимой женщины». Кеды Нимейер спроектировал вслед за своим знаменитым памятником, посвященным политическим заключенным, пострадавшим от пыток в Бразилии. А их подкладку сделал в честь Движения безземельных крестьян, организации воющей за права бедняков в его родной стране, в очередной раз доказав, что любая утилитарная вещь при должном подходе может и должна быть политическим высказыванием.
Синтез всего
Рем Колхас + Prada
Дружба модельера Миуччи Прады и Рема Колхаса, одного из главных представителей деконструктивизма в архитектуре, будущего консультанта Эрмитажа в вопросах реконструкции Главного штаба и автора здания музея современного искусства «Гараж» в Парке Горького, началась в 2001 году, когда модный дом заказал голландцу проект своего магазина в Нью-Йорке. Звездное бюро OMA Рема Колхаса (в нем, например, когда-то начинала его подруга и коллега Заха Хадид) для начала создало Prada Epicenter в Нью-Йорке — что-то среднее между бутиком, галерей современного искусства и общественным пространством.
Встреча Рема и Миуччи была, что называется, неизбежна. Оба начинали в 1980-х, оба всегда стремились к сотрудничеству с художниками, оба были последовательными деконструктивистами. Миучча работала над тем, чтобы «идеальный» образ «идеальной» женщины-цветка из 1950-х оказался в прошлом, и одновременно упрощала и усложняла силуэт женского костюма. Колхас же делал примерно то же самое, только в архитектуре, — исследовал изломанные формы, и его здания, как и платья Прады, отказывались легко и мило вписываться в окружающее пространство.
За двадцать лет сотрудничества Прада и Колхас вместе спроектировали несколько бутиков Prada. Еще Колхас оформил практически все показы марки, стал архитектором их арт-центра в Милане, но главным совместным проектом дизайнера и архитектора, пожалуй, можно назвать временный павильон Prada Transformer в Сеуле. Главным, потому что именно в нем были максимально четко артикулированы основные художественные и, конечно, политические принципы Прады и Колхаса. Главное — их нежелание работать внутри иерархий, утверждающих, что мода менее важна, чем изобразительное искусство, а дизайн не настолько интересен, как монументальная архитектура. Этот манифест был буквально явлен публике в конструкции самого здания.
Временный павильон за несколько месяцев должен был принять три совершенно разных события — фешен-выставку, кинофестиваль и, наконец, экспозицию современного искусства. Для этого была придумана конструкция, состоящая из четырех геометрических фигур — круга, креста, шестигранника и прямоугольника. Полупрозрачный Prada Transformer переворачивался с помощью кранов. Стены превращались в пол, пол — в стены, и так до бесконечности. Так архитектура становилась модой, мода — искусством, и так до бесконечности.
Аттракцион как образ жизни
Фрэнк Гери + Louis Vuitton
В 2001 году Бернар Арно, миллиардер, владелец LVMH и будущий самый богатый человек в Европе (этот титул он получил в 2018-м), объявил, что его компания начинает строить новый культурный центр в Париже. Он, по традиционно нескромному замыслу Арно, должен был стать не только местом, где будет храниться его коллекция современного искусства, но и новой достопримечательностью столицы. Осуществлять задуманное позвали архитектора Фрэнка Гери, к тому времени известного как «новый Гауди» и «Пикассо от архитектуры». Выбор был понятен: Арно нужен был автор — «народная звезда», и Гери, несмотря на всю сложность своих построек, именно ею и был.
Гери — часть фантастически успешного поколения. Вместе с Колхасом и Захой Хадид он в 1988 году участвовал в эпохальной выставке в Музее современного искусства в Нью-Йорке. Экспозиция называлась «Деконструктивистская архитектура», и именно с нее началось царствование триумвирата Колхаса, Хадид и Гери в этой области. Но из всей компании он первым по-настоящему прославился. Это случилось в 1996 году, когда в Праге по его проекту был построен Танцующий дом — две цилиндрические башни, образующие танцующую пару. О здании Музея Гуггенхайма в Бильбао, построенном на следующий год, и говорить нечего. Его формы сравнивали то с артишоком, то с космическим кораблем, то с распускающейся розой. Именно после него Гери окрестили создателем «зданий-аттракционов».
Арно именно аттракцион и требовался. Гери не подвел: за огромные 150 миллионов он построил стеклянного «кита» с отсылками к Татлину и традиционной парковой архитектуре. Другим важным событием стало приглашение Гери оформить витрины Louis Vuitton в 2013 году. Руководство бренда так поддержало своего тогда нового креативного директора Николя Гескьера. Дизайнер, известный своим архитектурным подходом к конструированию одежды, получил возможность увидеть свои вещи буквально вместе с конструкциями, которыми он вдохновлялся.
Туфли в виде НЛО
Заха Хадид + все
В 2008 году в модной индустрии произошло невиданное: глава Chanel Карл Лагерфельд, чьих ядовитых и не всегда справедливых комментариев совершенно заслуженно боялись все коллеги, кого-то публично похвалил. Чести удостоилась Заха Хадид, которая к этому времени уже успела стать первой женщиной в истории, получившей Притцкеровскую премию (архитектурный аналог Нобелевской), и спроектировать для Chanel передвижной выставочный павильон Chanel Mobile Art (в нем показывали выставку, посвященную одной из самых знаменитых вещей бренда — стеганой сумке на цепочке «2.55»). Лагерфельд тогда, кажется, впервые сказал, что кто-то работает так же дисциплинированно, как и он. С этого благословения началась крайне успешная история сотрудничества Хадид и модной индустрии. Дело дошло до того, что в какой-то момент она и вовсе сказала, что дизайн обуви стал одним из ее главных увлечений.
Успех Хадид в этой индустрии состоялся во многом благодаря тому, что она никогда не видела разницы между 25-этажным зданием и туфлями на каблуках. Все свои любимые архитектурные приемы (в первую очередь использование бионических форм, из-за чего ее здания напоминали иногда сталактиты, иногда космические корабли) она просто перенесла в новое производство. Туфли, выпущенные в 2008 году совместно с брендом Melissa, который специализируется на обуви из резины, были похожи как раз на НЛО. Ювелирным украшениям, сделанным вместе с Caspit, она придала форму сот. Для Lacoste перепридумала их знаменитый логотип в виде крокодила — чешуя змеи стала основной фактурой ткани. Так, пройдя путь от зданий до тканей, Хадид смела все традиционные представления о том, что проектировать дом — не то же самое, что придумывать принты на одежде.
В этом списке — великие, но утраченные, постройки: футбольный стадион, выкопанный жителями близлежащего района, карандашная фабрика, призванная окультурить крестьян, и первая работа будущей звезды архитектуры Константина Мельникова. Конструктивизму — сто лет. Главные сохранившиеся здания Рассказываем про важнейшие конструктивистские постройки, которые должны были помочь появиться новому человеку: баню в форме самолета, башню в виде корзинки для бумаг и типографию-горизонтальный небоскреб. Хлеба и зрелищ Рестораны и кафе, где гостям предлагается просто еда давно остались в прошлом — за ужином или обедом теперь надо как минимум изучать современное искусство или слушать концерт, а как максимум — чувствовать себя частью комьюнити. Выбрали три московских заведения, которые прививают такой подход к ресторанному делу и более чем успешно формируют вокруг себя сообщество единомышленников. На белом свете Поговорили с архитектором и урбанистом Ильдаром Ильдархановым (КБ «Стрелка») о том, почему в мегаполисах так светло, как это влияет на психологическое состояние горожан и почему Москву подсвечивают так, что видно из космоса.